Интересный взгляд на осмысление традиции.

Меир Брук поделился статусом Ури Гершовича:

О сложности приобщения к традиции (из серии «сложно о простом»)

Поспешным было бы утверждение, что времена, когда мифотворчество считалось чертой первобытности, уделом иррациональных мечтателей, прошли. Однако, очевидно, что сегодня подобный взгляд отнюдь не доминантен. Многими строгими умами осознана неизбежность человеческого мифотворчества, которым пронизаны и самые, казалось бы, рациональные сферы. Острейшим вопросом становится выбор основополагающих мифологем,
путей и средств мифотворчества, а также выработки смычки между жизнью и мифом. Критическое и рефлективное создание мифологем подразумевает изучение исторически сложившихся. Отсюда интерес ищущей души к религиозным традициям. Однако приобщение к традиции, вхождение в нее связано с целым рядом сложностей. (Я буду говорить о сложности приобщения к иудейской традиции, но, думается, в общих чертах это справедливо относительно любой традиции…)
Первая, лежащая на поверхности сложность, являющаяся, так сказать, внешней преградой – это институты, возникшие на теле традиции. Как правило, это знакомые форматы, которыми полна окружающая нас культура, предстающие на теле традиции в искаженном, гипертрофированном, порой, карикатурном виде. Однако, при серьезном интересе к традиции эту внешнюю преграду можно преодолеть, как тошноту при взлете самолета. Вместе с тем существует целый ряд гораздо более значительных внутренних преград, делающих приобщение к традиции для не наивной ищущей души почти невозможным. Они обусловлены механизмами, присущими традиции как таковой, и ее временной протяженностью. Это – череда ступеней отчуждения и череда усилий по преодолению отчуждения, пронизывающие исторический путь традиции. Поясним сказанное. Даже если предположить, что существовал этап гармоничного единства мифа и ритуала, этап полноценного опыта «реализации» мифа, очевидно, что, так или иначе, этот опыт со временем подтачивается различными видами отчуждения. В общих чертах причины отчуждения таковы: либо автономия мышления, либо автономия действия, либо «зазор» между мыслью и действием. Под автономией мышления я подразумеваю (вслед за П. Рикером) рационализацию мифа, его осмысление и концептуализацию, превращение лежащих в его основе символов в умозрительные понятия. На этом пути миф превращается в «сбивающий с толку гнозис». Автономия действия – это исполнение, не сопровождающееся смыслообразованием. В предельном случае – ритуал ради ритуала. Эти два явления могут быть вызваны самыми разными причинами, но они как бы «заложены в природе» человека и проявляются в его взаимоотношении с мифом, являясь следствием «обживания» мифа. Обе тенденции ведут к отчуждению – человек перестает быть погруженным в миф, для него либо теряет актуальность действие, либо оказывается сокрытым смысл. Третий вариант – это разрыв связи между смыслом и действием, что также влечет отчуждение.

Традиция различными методами ведет постоянную борьбу с чередой отчуждений разного типа, пытаясь актуализировать миф. Это могут быть проповеди, корректировка норм, личный пример носителей традиции, интерпретация Священного текста и т.д. Так или иначе, это всегда ПЕРЕВОД мифа или ритуала, их ПЕРЕТОЛКОВАНИЕ. По сути дела традиция предстает многократным разветвленным переводом различных аспектов жизни «по мифу», переводом, отзывающимся на конкретные исторические ситуации. Эта ее природа – постоянное, оставляющее все новые следы усилие – вызывает четвертый тип отчуждения, являющееся следствием необходимости иметь дело со следом, идти по следам, ПРЕ-СЛЕДОВАТЬ. Среди носителей традиции большинство несет на себе печать той или иной степени и вида отчужденности (хотя, возможно, есть и те, кто в совершенстве владеет созданным инструментарием актуализации и умеет в нужный момент извлечь из огромного арсенала средств самое необходимое). Если же говорить о не наивной ищущей душе, стремящейся к взаимодействию с традицией, то, сталкиваясь с обилием следов и многократным, веками обновляемым переводом, она может решиться на многотрудный путь вхождения в традицию только при условии, что ей не претит следо-пытство и она лишена ощущения конечности отведенного ей времени, то есть внутренне видит себя располагающей таким его запасом, какой потребуется для расшифровки всех значимых следов. В противном случае она будет искать иной, лежащий вне лабиринтов традиции путь мифотворчества и актуализации мифа…
Все вышесказанное, конечно, справедливо лишь в отношении тех, для кого импульсом, побуждающим к взаимодействию с традицией, является потребность в мифотворчестве. Естественно, существует и множество других социальных, психологических и других импульсов, которые могут привести человека к традиции. В этом случае приобщение, во всяком случае, на первый взгляд оказывается более простым делом…